Кирилл Меньшов, "Ростелеком":
Как хакатон моделирует жизнь после пандемии

Кирилл Меньшов: Эпидемия все очень сильно поменяла. Практически во всех сегментах, где мы работаем, а их несколько десятков, - своя «коронавирусная» история. Так, если говорить про широкополосный доступ в Интернет, конечно, мы увидели существенное смещение центров точек потребления трафика и в целом увеличение объемов потребляемых данных. Очевидно, что вместо больших офисных центров нагрузка переместилась в спальные районы, в жилые дома. Мы должны были усиливать мощность существующих оптоволоконных линий связи в тех местах, где такие нагрузки не предусматривались. Кроме того, в рамках дистанционной работы стали популярны сервисы конференций типа Zoom. Работа с зарубежными облачными сервисами существенно увеличили нагрузку на международные каналы. Поэтому, конечно, мы усиливали мощность собственных линий связи на стыках с транспортом и другими иностранными партнерами. Кроме того, поскольку изменился профиль потребления, пришлось переобучать системы искусственного интеллекта, которые используются для оптимизации трафика.

Кстати, тотальная «удаленка» стала тяжелейшим испытанием для небольших интернет-провайдеров, домовых сетей. Резко выросло количество людей, которые одновременно пользуются онлайн-сервисами в своих квартирах, и провайдерам стало сложно балансировать нагрузку. Проблемы пиринга с такими сетями стали очень горячей темой, фактически их надо было спасать. Мы в этой ситуации решили не подавлять рынок, воспользовавшись трудностями небольших компаний, а рассматривать их в качестве партнеров.

Видим, к сожалению, и негативные проявления кризиса. Так, сильно просел малый бизнес. Компании пытаются продолжать обслуживать клиентов, даже разойдясь по квартирам, - это мы видим по росту спроса на цифровую АТС. Но очень многие полностью закрыли офисы - не пользуются ни доступом в Интернет, ни сервисами видеонаблюдения и т.п.

Кирилл Меньшов: Если говорить про сферу образования в целом, то есть про все школы России, то здесь ситуация развивается не так линейно. Во-первых, средняя школа - это достаточно консервативная область. Достаточно легко перестроились на дистанционное обучение, в первую очередь, коммерческие учреждения, которые всегда были более продвинутыми в части информатизации. Они точно стали потреблять больше трафика, очень активно используют сервисы теле-конференций. Мы это видим в своей статистике.

А вот с государственными школами несколько сложнее. Существенным барьером стало отсутствие готовой государственной платформы онлайн-обучения. Понятно, что ее создание стоит существенных денег, и они не выделялись на разработку в прошлые периоды, так как тогда задача была не из разряда первоочередных.

Кирилл Меньшов: Да, наша работа с клиентами, и все начатые проекты не прекращались ни на минуту, даже в условиях самоизоляции, также как и проектирование новых сервисов для будущего. При этом мы по-прежнему работаем с сообществами. Хакатон VirusHack – хороший пример того, как мы продолжаем совместную работу с отраслью для того, чтобы искать решения задач, возникающих перед обществом и бизнесом в новой реальности.

Кирилл Меньшов: Смотрите. Макро-задачи типа общих задач, связанных с развитием концепции умного города или перевода среднего образования в онлайн-формат редко решаются с помощью хакатонов. Как правило, хакатоны применяются для других целей - для того, чтобы поискать решения в небольших сегментах узких задач, которые оказываются за пределами больших ИТ-решений. Иными словами, хакатоны позволяют найти те точки, которые упускают крупные компании при масштабном планировании, то есть найти те идеи, которые сегодня дают возможность закрыть некоторые узкие потребности, а в будущем имеют большой потенциал роста.

На практическом уровне это означает, что к участию в хакатоне привлекается большое количество маленьких команд, и разные идеи как бы просеиваются через мелкое сито с целью выявить те, которые могут оказаться кому-то полезными.

Кирилл Меньшов: Начнем с того, что мы хакатоны проводим всегда, и не перестали их проводить в период коронавируса. Это наш привычный вид деятельности, но реальность заставила экспериментировать с форматом. Что касается призыва сделать жизнь после коронавируса лучше, то скажу, что мы всегда стараемся работать с положительной повесткой. Не только в это сложное время, но и в любое другое.

Кирилл Меньшов: Именно так. Дело в том, что если очень сильно фокусироваться именно на проблемах, то, конечно, можно найти какое-то решение, но при этом велика вероятность упустить что-то гораздо большее. Поэтому у нас именно такая позитивная повестка хакатона.

Кроме того, мы отчетливо видим, что мир, вышедший из пандемии, будет другим. Мы это поняли еще тогда, когда все только началось. И с течением времени лишь утверждаемся в своем мнении. Видно, что мир сильно поменяется, и некоторые услуги и сервисы, которые были еще не востребованы, станут популярными.

Кирилл Меньшов: Объяснение простое. Разные исследователи говорят разными словами, но примерно об одном: у человека за 20-30 дней формируются новые привычки. Соответственно, из самоизоляции мы – все общество - выйдем реально другими людьми, ведь человека, его повседневную жизнь во многом определяют привычки.

Человеческий мозг так устроен, что для него привычка является наименее энергозатратной операцией, поэтому большинство людей в целях энергоэкономии живет в минимальном энергозатратном режиме, то есть много вещей делает по привычке, зачастую даже неосознанно. И вот эта перенастройка привычек под влиянием внешних условий полностью осуществится за период самоизоляции, из которого общество выйдет с совершенно другой моделью потребления.

Кирилл Меньшов: Совершенно верно. Если кто-то решит в профессиональной жизни вернуться к старым правилам, ему фактически придется учиться этому заново. А многим людям, как мне кажется, просто не захочется заново учиться. Ну, а поскольку мы не футурологи, а люди практические, нам трудно представить в мельчайших подробностях, как будет выглядеть этот новый мир. И очень полезно, чтобы команды, собравшиеся на хакатоне, тоже заглянули в ближайшее будущее. С практической точки зрения, несколько хакатонов, реализованных в текущей картине мира, обеспечивают понимание, какие задачи потребителей станут очень важными в ближайшем будущем.

Кирилл Меньшов: Всего было подано 6 тысяч заявок на участие. Отбор прошло больше тысячи участников и более 270 команд. Все – со своей идеей. Причем, в этот раз я увидел достаточно ровный высокий уровень всех участников, что, надо сказать, для хакатонов не характерно. И это очень позитивный факт, потому что миссия хакатона заключается в работе, как с идеями, так и с командами.

Кирилл Меньшов: Не совсем. Дело в том, что хакатоны сильно встроились в среду профориентации. Если вы помните, при Советском Союзе было распределение выпускников вузов. После того, как обязательное распределение упразднили, образовался некоторый вакуум, который заполнили днями вакансий, днями открытых дверей и т.п. мероприятиями. Так вот, хакатоны как раз позволяют старшекурсникам или выпускникам стать участником той или иной команды, и себя в практическом деле попробовать, и лучше понять, чем нравится заниматься. Кому-то покажется интереснее к какому-нибудь стартапу прибиться. А кто-то поймет, что лучше всего пойти поработать в корпоративном бизнесе.

Иными словами, хакатон - это некая среда стартапов, команд, отдельных личностей, которая решает задачи профориентации для ИТ-специалистов, продуктологов и т.д. По сути, эта среда заменила сегодня ярмарки вакансий. Как правило, люди приходят на хакатон, знакомятся друг с другом, там складывается команда. И уже этой сбившейся командой они ходят по разным хакатонам. Если посмотреть на состав участников VirusHuck, то не менее 70% уже участвовало в других. То есть на самом деле на хакатоны ходят, как правило, опытные хакатонщики. В конечном итоге это может привести к созданию стартапа.

Кирилл Меньшов: В рамках хакатона формируется некоторый набор идей, и потом многие команды с этими идеями пойдут дальше - в другие хакатоны, будут создавать новые стартапы под новые востребованные на рынке продукты и услуги. В этой связи очень важно отметить, что до пандемии стартапы с помощью своих идей пытались удовлетворить потребности прошлого мира. А сегодня настало время для формирования новых стартапов. Скажем так, стартапов нового мира, которые будут нацелены на решение новых задач – небольших по масштабности, но которые этот новый мир будет ставить перед обществом и которые точно придется решать.

Очевидно, что какое-то количество существующих стартапов, ориентированных на старый мир, умрет, потому что они адресовались тем потребностям, которых уже не будет. Вот почему задачи конкретных треков хакатона мы ставили максимально широко - чтобы как можно меньше зашоривать участников.

Кирилл Меньшов: Согласен, что тема достоверной информации в электронном виде – это интересная и масштабная тема, требующая философского осмысления. Понятно, что наше общество пока к этому не привыкло. Да, и мир в целом тоже. Дело даже не в смене привычек, а в том, что самому обществу необходимо пройти некую трансформацию. Одно дело, когда оно формируется из людей, которые учились в школе по конкретным учебникам с определенной точкой зрения на все события. И совершенно другое, когда человеку доступны самые разные точки зрения на одни и те же события. Это мировоззренческий вызов, и разным странам придется пройти через такую трансформацию.

Что касается более практических идей, то нужно отдавать себе отчет, что результатом хакатона не может стать, скажем, распознавалка голоса, которая вдруг оказалась лучше, чем продукты крупных производителей и научных коллективов с большой историей. Результатом хакатона могут стать идеи относительно того, как можно улучшить те решения, которые предлагаются на рынке сегодня.

Хакатон - это 48-56 часов совместной работы над идеей. На выходе - всего лишь рабочий прототип. Большинство проектов, которые могут выглядеть как многообещающие, закончатся, не начавшись. Скорее всего, ребята, участники поймут, что реализованное в прототипе нельзя будет выполнить в виде коммерческого продукта за разумные деньги.

Кирилл Меньшов: Конечно, надо пытаться это сделать! Потому что однажды кому-то это удастся. Это очень похоже на концепт-кар: когда автопроизводители представляют концепт-кары, мало кто из них готов выпускать такие автомобили серийно. Проблема та же - возникает масса технологических проблем, которые в результате делают идею слишком дорогим решением.

Хакатон – это, по сути, тоже некая выставка концепт-каров: они не ездят, а стоят на постаменте, рядом с ними посетители фотографируются. Не надо путать результаты хакатона и релизы конкретных продуктов. Тем более, что мы не видим своей миссии в том, чтобы реализовать результаты деятельности всех 200 с лишним команд в виде коммерческих продуктов. Наша задача - увидеть идеи и, самое главное, команды, которые выглядят наиболее способными к их реализации, и дальше им помочь в реализации их идей.

Кирилл Меньшов: Знаете, не так-то легко взять команду под крыло. Начнем с того, что не все этого хотят. Много опытных хакатонщиков со своими идеями еще будут ходить с хакатона на хакатон, будут прокачивать свою идею, заработают несколько призов, а потом сформируют стартап и придут за финансированием, например, в фонд ФРИИ или к нам, у нас тоже есть «воронка» для стартапов. Еще раз подчеркну: хакатон - это не выставка предложений и не ярмарка претендентов, где люди стараются себя показать. Это совсем другая эко-система.

Многие команды собрались вместе исключительно на самом мероприятии. Вероятность того, что команда выживет в течение ближайшего месяца, очень невысока. Кроме того, если команда собралась для того, чтобы заработать приз хакатона, она достаточно легко может придти к этому результату. Но вот хотят ли они, на самом деле, далее развивать эту идею? Это очень большой вопрос. Часто как раз на этом этапе команды не выживают. Выясняется, скажем, что сама идея им не так близка, как казалось в начале хакатона. А мы, как я уже говорил, не видим своей миссии в том, чтобы взять этих людей на работу и просто помочь реализовать свою идею внутри «Ростелекома».

Напротив, лучше помогать им потом, когда мы увидим, что они, действительно, видят цель и хотят ее достичь. Знаете, помочь человеку можно тогда, когда он что-то делает сам. Тому, кто ничего не делает, нельзя помочь, можно только поработать вместо него. Это очень важная мысль, которая фактически описывает ту философию, которая у нас применяется к участникам хакатона.

Кирилл Меньшов: Результаты конкретного прошедшего хакатона будут понятны через год. Тогда станет ясно, какие команды стабилизировались, какой путь для себя выбрали. Эта деятельность, в целом, имеет смысл, если заниматься ею системно и последовательно из года в год. Тогда формируется «воронка» команд прошлых хакатонов, и мы с ними работаем, помогаем им. Конечно, смотрим на состав команды, кого-то приглашаем поработать в «Ростелекоме».

Кирилл Меньшов: Да, конечно. Правда, нельзя сказать, что я узнаю нечто, доселе мне неизвестное. Но, как правило, появляются новые знания, которые обогащают мою картину мира. Ведь молодое поколение – это тоже наши клиенты, возможно, будущие. И мне в этом смысле очень важно смещать окно своего понимания бытия людей, скажем так. Чем они живут? Как они разговаривают? Как общаются между собой? Формируется улучшенное понимание нашего потребителя и, кстати, нашего будущего сотрудника также.

Кирилл Меньшов: На мой взгляд, ИТ – не совсем корректное словосочетание для современного мира. Когда-то мир был разделен на разные сферы: ИТ и не-ИТ. Ты был либо айтишником и во всем отлично разбирался, либо пользователем, не знающим с какой стороны правильно подойти к компьютеру. Сейчас же количество профессий, вообще никак не связанных с технологиями, становится все меньше и меньше с каждым годом, а массовый переход на удаленку дополнительно резко форсировал прогресс.

Поэтому я бы сказал так: мир, который уже стал ИТ-миром, спасет себя сам. Я в этом уверен. Возможно кому-то надо ему лишь немного помочь, а вот остальным лучше просто не мешать.